Укус фаланги - читать онлайн книгу. Автор: Алим Тыналин cтр.№ 4

Вцепилась в щеку. Волосатая лапка попала в глаз. Он опять дико завопил. Смахнул тварь с лица, оторвал вместе с кусочком своей кожи.

Тварь упала на пол, где лежали осколки стекла и листы бумаг. Помедлила чуток, снова подняла щупальца, затрещала, двигая окровавлеными жвалами и опять бросилась на Кану.

Парень прикрылся руками. Ладонь вспыхнула от укуса неугомонной твари. Живот снова скрутило. Да еще и голова опять затрещала от нестерпимой боли.

— Ах ты тварь! — закричал Кана. Арахнид сидел на руке, впившись жвалами в ладонь. Парень замахнулся и ударил тварь об пол. Хрустнули осколки стекла. Существо будто лопнуло. В ладони продолжала пульсировать боль, словно тварь до сих пор впилась жвалами в руку.

В коридоре загрохотал топот ног, кто-то спросил:

— Что случилось, кто кричал?

Голова и живот все еще гудели. Кана сел на пол, оторвал сморщенное существо от руки. Скривился от боли. Отметил, что ранка на руке вся измазана внутренностями арахнида. Огляделся.

Вокруг него, угрожающе подняв щупальца, стояли еще несколько таких же тварей. Штук десять, не меньше.

Дверь в кабинет распахнулась. Вбежали люди в белых халатах, знакомый толстый охранник.

— Что здесь происходит? — спросил тот, что стоял спереди. — Как вы здесь…

В это мгновение твари пронзительно заверещали и разом бросились на Кану.

Он успел закрыть лицо руками, и почувствовал, как арахниды впились в локти, шею и голову. А потом потерял сознание.

Сначала ему казалось, что он плывет на лодке. Ну, как плывет. Лежит Кана на днище, а лодка по реке скользит. И мягко укачивает. Глаза открывать не хочется, лучше вот так сладко лежать и ни о чем не думать.

Представил Кана, что лодка вниз по течению плывет. К примеру, по реке в горном ущелье, почему бы и нет? И ночь вокруг, ничегошеньки не видно. Ох, и хорошо! Вечно бы так лежал, ни забот, ни хлопот.

Да только счастье недолго длилось. В подмышках вулканы проснулись. Закипела боль нестерпимая. Застонал Кана. Силился открыть глаза, а не получается. Перевернулся на бок, потому как, пардон, в заднице тоже все заклокотало.

Подевалась куда-то лодка тихая, уплыла без Каны. А он остался, с дикой болью в теле. Лежал, ворочался и стонал. Кричать не мог, рот не открывался. Зубы будто все вырвали без обезболивающего.

А потом боль немного утихла. Лучше стало. Кана глаза приоткрыл. Тускло все вокруг, бесформенно. Вдобавок, темно. Но он сразу догадался, что лежит в незнакомой комнате. Типа больничной палаты. Справа окно большое, жалюзями прикрыто. У стены напротив шкаф стоит, полки пустые, лишь на одной пузырьки аптечные.

Слева капельница, тумбочка, упаковки с лекарствами. Так это и впрямь больница. Аппендикс ему вырезали, что ли?

Тело какое-то чужое, незнакомое. Поднял руку, пальцы не разглядел. Ниже, из подмышек, тянулись отростки непонятные. Приподнял Кана голову, изогнулся, на бедра поглядел. Кажется, задница увеличилась? Ноги тоже, будто их втрое больше. Все вокруг, как в тумане.

Было всем этим странностям объяснение логичное. Чуял Кана нутром, что на самом деле сон видит. Валяется, наверное, на больничной койке, под наркозом. Бред горячечный наблюдает.

Успокоился Кана. Интересные сны, однако, ему мозг подсунул. Реалистичные.

Решил встать, прогуляться по больнице. Чего лежать бревном неотесанным?

Откинул белоснежное одеяло, перевернулся, спустил ноги. Не удержался, шлепнулся и растянулся на холодном полу. Ноги и бедра опять пронзила острая боль. Кана оперся руками о пол. Поднялся. Постоял, шатаясь, как куст на ветру. Подошел к двери, повернул ручку. Вышел в темный коридор, держась за стенки.

Присмотрелся, а коридор-то знакомый. Стены наполовину коричневые, а выше желтые. Таблички с фамилиями и должностями. Вдали, над дверью в комнату охраны и металлической перегородкой, светили лампы.

Кана усмехнулся было, но боль в ногах и бедрах помешала веселью. Поплелся вперед, к свету.

Шел долго, спасибо стенам за поддержку. Глаза на свет слишком чутко реагировали, прикрыл. Пару раз останавливался, отдыхал. Вот обязательно надо было превращать его в дряхлого старика во сне, спрашивается? Как будто нельзя было послать грезы про отдых на тропическом острове со знойной красоткой.

Сзади по полу волочилась привязанная к поясу то ли сумка, то ли рюкзак. Сил и желания не было проверять, что там такое.

Наконец, Кана добрался до комнаты охраны. Протянул руку, чтобы отворить дверь, и застыл на месте. Рука принадлежала другому существу. Длинная, тонюсенькая, сплошь покрытая длинной желтоватой шерстью, свисающей с пальцев и ладони. Ничего себе, галюники пошли! Видно все размыто, глаза резал яркий свет. Он потряс руками, шерсть заколыхалась в воздухе. Тут же заболели бока, и он поспешно опустил руки. Успел еще заметить круглые пятна в центре ладоней, но что это, разобраться не успел.

Дверь открылась сама, из караульной вышел секьюрити. Уже другой, не тот, знакомый упитанный охранник. Наоборот, тощий, пожилой, в униформе. В руке электрочайник, видно, хотел устроить набрать воды.

Столкнулся с Каной, вскрикнул от неожиданности. А когда присмотрелся, седые волосы на макушке встали дыбом. Чайник выронил, попятился, спиной о дверь стукнулся. Забормотал истово:

— Ты кто такой? Ты откуда… Что за нечисть?

Кана хотел ответить, что все в порядке, он просто погулять вышел. Сон ему нравился все больше. Но вместо голоса из приоткрытого рта вырвался тонкий писк.

Под напором охранника дверь распахнулась, и бедняга ввалился в комнату задом наперед, не сводя глаз с Каны. Завопил, падая на стол:

— Уйди, сгинь с глаз…

А вот окончить не успел, потому как с ужасным грохотом снес со стола монитор, клавиатуру, бумаги, лампу. Сам тоже упал на пол, запутался в проводах, но продолжал ползти прочь от Каны.

Света здесь еще больше было, глаза болели невыносимо. Хотел Кана успокоить припадочного, поднял руку, но случайно глянул на свое отражение в стеклянной стене, где окошко для общения с посетителями. И снова остолбенел.

Отражение было мутным, не зеркало, все-таки, но отчетливо видно, что лицо у него, оказывается, тоже все густыми волосами покрыто. Глаза где-то там, в копне волос, на мгновение блеснули, а больше и не показывались.

Кана ощупал шею, грудь. Везде длинные волосы, как у снежного человека. По бокам головы, выше ушей, какие-то наросты выпуклые. Что за дьявольщина, в кого он превратился? Немудрено, что охранник так перепугался.

Дядька, кстати, все еще трясся и клацал зубами с перепугу. Приподнялся, весь усыпанный бумагами и опутанный шнурами, потянулся к столу, выдвинул верхнюю полку. Пошарил рукой, вытянул, конечно же, пистолет.