Наполеон III. Триумф и трагедия - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Бабина cтр.№ 9

Луи и Гортензия появились в Гааге в середине июня 1806 года, а затем на месяц отбыли в Висбаден и Экс-ля-Шапель (Ахен), где король продолжал лечить свои болезни. В начале сентября Луи вернулся в Голландию, Гортензия же осталась в Экс-ля-Шапель.

В королевство она приехала только в конце месяца и через неделю вместе с Луи вернулась в Германию. Король отбыл к своим войскам, которые в составе императорской армии участвовали в войне с Пруссией.

Все это время Гортензия вместе с Жозефиной оставалась в Майнце. Несмотря на общественное недовольство ее отсутствием в королевстве, она не возвращалась в Голландию вплоть до 29 января 1807 года. Как точно высказался Джаспер Ридли: «У нее были страхи, присущие соотечественникам, по отношению к холодным, туманным странам, которые французы называли мрачным термином le Nord („Север“), и тот факт, что для нее Голландия являлась le Nord, был достаточно хорошей причиной, чтобы туда не ехать, а другая причина — растущая неприязнь к мужу» ^[44].

В связи с континентальной блокадой, объявленной императором, первейшей задачей Голландии становилось прекращение всякой торговли и коммуникаций с Великобританией. Кроме того, она должна была потреблять французские товары и поставлять солдат для императорской армии. Для страны, которая исторически выросла из морской торговли и для которой отношения с Англией были одной из важнейших составляющих экономики, это было равносильно постепенному угасанию и прозябанию.

В личной жизни голландской королевской семьи улучшений не предвиделось. Луи проводил бóльшую часть времени в Голландии, а Гортензия не переносила влажный ветреный морской климат страны и старалась быть больше во Франции или в путешествиях. Местные жители не любили королеву, которая не хотела видеть своих подданных, а тем более заботиться о них. Совершенно другое дело было с королем.

Удивительно, что, несмотря на все свои физические недуги и неврастению, Луи оказался, не в пример другим членам клана Бонапартов, вполне адекватным королем, кто, вопреки воле старшего брата, заботился о своих подданных и пользовался популярностью в народе. Он искренне привязался к голландцам, проявлял о них заботу, пытался развивать местные производительные силы и минимизировать отрицательные последствия для страны неравноправных экономических отношений с Францией. Король окружил себя местной аристократией и советниками. Луи не желал беспрекословно выполнять приказы Наполеона, поскольку справедливо считал, что это приведет к обнищанию королевства. Более того, он начал изучать голландский язык (правда, говорил очень плохо, с ошибками), что также делало его своим среди местных жителей.

«Младший брат Наполеона, — свидетельствует Сьюард, — оказался неспособен понять, что главное назначение его страны заключалось в том, чтобы воспрепятствовать проникновению в Европу британских товаров через ее порты. Вместо этого Луи закрывал глаза на контрабанду и позволял американским судам заниматься доставкой британских товаров. Император распорядился, чтобы он нанял французских таможенных чиновников. Согласно графу Моле, Наполеон велел брату помнить, „что прежде всего и превыше всего, ты — французский принц“. Но король Людовик (так он ставил свою подпись) возразил: „Тебе следовало предупредить меня об этом, прежде чем давать мне корону. А то, что ты требуешь от меня сейчас, грозит упадком и запустением стране, чью судьбу ты вверил мне, чье процветание является теперь моим первейшим долгом“. В Голландии то и дело происходили стычки между голландцами и французами, и на жалобы брата король неизменно реагировал непозволительной дерзостью. В его небольшом дворце в Гааге Луи окружали голландцы или те, кто им сочувствовал. С другой стороны, королева Гортензия, сохранявшая преданность отчиму, все еще видела себя француженкой и возглавляла профранцузскую партию, что, разумеется, еще больше отравляло и без того нелегкие отношения этой супружеской четы.

В декабре 1809 года, когда король прибыл в Париж на семейный совет по поводу развода Жозефины, император угрожал аннексией Голландии, заявляя, что та „не что иное, как английская колония“. Вскоре Наполеон начал размещать в голландских портах французские гарнизоны, но в ответ на это его брат отдал распоряжение губернаторам Бреды и Берген-оп-Зоом оказывать императорским войскам всяческое сопротивление, правда, весьма безуспешно. К маю 1810 года все владения Луи к югу от Рейна вошли в состав Франции, а Утрехт и Гаага оказались оккупированы. Судя по всему, за королем оставался один Амстердам. Это было жестоким ударом по его самолюбию. 3 июля 1810 года он принял тайное отречение в пользу своего сына Наполеона Луи.

Он уже распродал кое-что из своих имений и вывез за пределы страны деньги и бриллианты. Той же ночью с двумя преданными ему офицерами Луи бежал через германскую границу на один из богемских курортов для лечения своих хворей. Императору потребовалось две недели, чтобы выяснить, куда же подевался его брат. Не теряя зря времени, он оккупировал целиком Голландию, сделав ее частью Французской империи» ^[45].

Знаток эпохи Первой империи, Тюлар писал, что «на севере — Голландия, в прошлом Батавская республика, ставшая в 1806 году королевством, вотчиной Людовика Бонапарта, ждущая того часа, когда в 1810 году она будет грубо аннексирована Наполеоном, нетерпимым к проявлениям своеволия брата. Задолго до этого события император сделал ему строгое внушение в ответ на пожелание последнего приспособить гражданский кодекс к местному праву: „Нация, насчитывающая 1 800 000 душ, не может иметь собственного законодательства. Римляне диктовали законы союзникам; почему бы и Франции не навязать свои законы Голландии?“ В дальнейшем континентальная блокада обострит конфликт между братьями. Стремясь предотвратить разорение своего королевства, экономика которого целиком зависела от морской торговли, Людовик вынужден был терпеть контрабанду, превращая тем самым Голландию в самое уязвимое звено наполеоновского кордона. Вот почему в 1808 году Наполеон решил ее аннексировать. В июле 1809 года, после неудавшейся попытки англичан захватить Зеландию, он лишь укрепился в своем намерении. В марте 1810 года Людовику было предложено уступить Франции земли к югу от Рейна. Отныне семи тысячам французов (со временем их число возросло до двадцати тысяч) предстояло контролировать голландское побережье» ^[46].

Современный нидерландский историк Геерт Мак дает следующую характеристику деятельности Луи в качестве короля Голландии: «Решающим толчком к созданию единого нидерландского государства стал чудовищный взрыв. Двенадцатого января 1807 года в 4 часа 15 минут дня в Лейдене, на канале Стейнсхюр, между улицами Нивстеех и Лангебрюх, предположительно из-за небрежности двух членов команды взлетело на воздух нагруженное под завязку судно, перевозившее порох. Грохот был слышен даже во Фрисландии. Погибло около 160 человек, из 2000 раненых многие остались инвалидами… Это несчастье стало поворотным пунктом по двум причинам, что признается и современными исследователями. Во-первых, потому, что оно было воспринято как первая национальная катастрофа. Прежние несчастья — прорывы плотин, наводнения, взрывы пороха — рассматривались, скорее, как местные или региональные несчастья, и сбор средств и другие акции помощи имели прежде всего религиозную мотивацию. Эта же катастрофа с самого начала воспринималась как общая, национальная трагедия или, как говорилось с церковных кафедр, как „всеобщее бедствие, переживаемое всем Отечеством“… Во-вторых, вследствие этой катастрофы нидерландцы осознали совершенно новый феномен: монарх призван заботиться обо всей нации и — в качестве символа — объединять ее. За полгода до этого коронованный брат Наполеона сразу же понял, что несчастье может дать ему возможность привязать к себе его до тех пор равнодушных подданных. Через несколько часов после взрыва он уже ходил по развалинам. С военной оперативностью и целеустремленностью он несколько дней практично и эффективно руководил спасательными работами. Он предоставил свой дворец для жертв катастрофы и пожертвовал солидные суммы из личных средств на восстановительные работы.