Хозяин Вороньего мыса - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Коултер cтр.№ 25

Меррик молча опустился на длинную скамью, согнулся, обхватил ладонями чашу с медом. Его брат Эрик сел рядом с ним, помолчал немного и наконец произнес:

– Они умерли очень быстро. Они совсем не хворали. Все произошло почти мгновенно, я даже не сумею рассказать тебе, как это вышло. Смерть шла сюда, мы все чуяли ее приближение, воздух был просто наполнен смертью, и мы ничего не могли поделать, только сидели и смотрели, как умирают те, кого мы любили. – Эрик покачал головой и стих. – Сарла тоже заболела, но все-таки выздоровела. Я уверен, это она передала хворь нашей матери, ведь мама все время ухаживала за ней. Потом чума поразила и отца, потому что он ни на минуту не отходил от мамы. Так-то вот! А Сарла осталась жить.

Меррик хотел заставить брата замолчать, напомнить ему, что Сарла ни в чем тут не виновата, но язык не повиновался ему. Меррик еще ниже опустил голову и сделал большой глоток, боясь утратить власть над собой. Секунду спустя Эрик продолжил свой рассказ:

– Старики страдали сильнее, и почти все они умерли. Наши родители первыми, а за ними – еще десять человек из усадьбы и восемь рабов. Плохое выпало время. Жаль, что тебя не было с нами, но, впрочем, может, оно и к лучшему – не хотел бы я потерять еще и тебя.

– На другие мызы тоже пришла чума?

– Ты говоришь о нашем двоюродном брате Эгиле? Нет, и он, и его семья – все живы. Чума пришла к нам и осталась здесь, а потом исчезла, словно призрак, который тает в лучах дня. Она миновала всех в долине Гравак, кроме нас.

Сарла вынырнула откуда-то из-за плеча Меррика и тихо заговорила с ним:

– Ты, пожалуйста, ешь. Я приготовила жаркое из оленя. Ты ведь любишь это блюдо, так говорила мне твоя Мама. Я не владею ее искусством, но все же есть можно.

Меррик улыбнулся этой тихоне, запуганной жене своего брата. Тоненькая, с приятным лицом, держалась она так скромно, что никто почти не замечал ее. Сарла стояла с распущенными густыми волосами цвета спелой пшеницы, глаза ее казались скорее серыми, нежели синими, кожа сияла чистотой и белизной. Она, как и все здесь, трепетала перед Эриком. Меррик порадовался, что Сарла осталась жива.

– Спасибо, Сарла, я не голоден. Позаботься о моих людях, – тут он спохватился, что ничего не сказал про Ларен и Таби. – Сарла, присмотри, пожалуйста, за женщиной и ребенком, которых я привез с собой. Этого человека зовут Клив. Они будут спать в доме вместе с нами.

Сарла кивнула, коснулась руки Меррика и спросила, не хочет ли он еще меду. Прежде чем Меррик успел ответить, вмешался его брат – голос Эрика оледенел от ярости:

– Если Меррик захочет, чтобы ты прыгала вокруг него, он тебя позовет. Займись своим делом, женщина.

Сарла ничего не ответила, опустила голову и отошла от них. Эрик вновь заговорил с братом:

– Эллер сказал мне, ты купил рабов в Киеве.

– Я купил малыша. Женщина и мужчина достались мне даром. – Он улыбнулся брату, позабыв на миг о своем горе. – Честно говоря, нам пришлось удирать из Киева, пока швед не заметил, что среди ночи лишился и раба и мальчишки.

– Какого мальчишки? Это же девчонка, всякому сразу видно.

– Это так, но тогда она была мальчишкой, тощим, словно сухая палка, в рваных штанах и грязной рубахе. Я и не подозревал, кто она, пока не увидел ее попку – мне пришлось лечить девчонку, потому что хозяин, Траско, жестоко избил ее.

– Стало быть, она – рабыня, – подвел итог Эрик. Судя по голосу, это его устраивало.

Меррик не ответил, он даже не расслышал последних слов брата, вновь погрузившись в воспоминания о своих родителях.

– Она все еще очень тощая, – заметил Эрик. Меррик поднял голову и увидел, что брат не сводит глаз с Ларен, усевшейся возле очага. Рядом с девушкой стояла Сарла.

– Но, похоже, вполне здорова.

– Теперь да. Видел бы ты ее в тот вечер, когда нам удалось бежать. Одни кости и кожа на спине лоскутьями. Малыш тоже был совсем тощенький, просто плакать хотелось, глядя на него.

– Малыш? – Эрик бросил взгляд на Таби, возившегося с кожаным мячом. – Толку от него, разумеется, никакого. Девушка упросила тебя выкупить его? Обещала стать твоей наложницей, сели ты спасешь братца? Неужели это имеет для тебя хоть какое-то значение? Мужчина может сделать с женщиной все, что угодно, тем более если она – рабыня. Ради богов, для чего ты купил ребенка?

– Не знаю, – с трудом ответил Меррик. – Я увидел его и понял, что должен забрать с собой. Не из-за Ларен – к тому времени ее уже продали. А я купил Таби, – Меррик беспомощно пожал плечами. – Теперь он принадлежит мне. Ларен же я украл потому, что она сестра Таби.

– А! – только и сказал на это Эрик. Переждав, он спросил:

– Откуда эта ссадина у нее на щеке? Она почти зажила, но все же заметна. Она плохо слушалась, и тебе пришлось ударить ее?

Меррику надоело отвечать на вопросы брата. Он хотел остаться наедине со своим горем, не отвлекаться больше от скорби.

– Нет, – произнес он, поднимаясь на ноги, – я не бил ее. Я выйду ненадолго из дома, Эрик. Мне хочется побыть одному. Думаю, именно это мне сейчас и нужно.

Эрик задумчиво следил, как брат выходит из широких дубовых дверей большого дома и направляется во двор.

Затем его взгляд обратился к рабыне, которую Меррик привез с собой из Киева. Она негромко смеялась, прислушиваясь к болтовне малыша. Лицо девушки светилось счастьем, она крепко прижимала брата к себе. Потом Ларен поднялась на ноги и бросила Таби мячик.

Эрик встал, вышел в просторную комнату ближе к дверям, где поднималось над очагом мягкое голубое облако дыма. Тоненькая ниточка дыма стремилась вверх, исчезая в небольшом круглом отверстии в крыше дома. Ребенком Эрик любил смотреть на эту тонкую голубую ниточку, казавшуюся призрачной, такой она была ясной, ровной, вечной. Иные вещи остаются навсегда, меняются только люди, чьи глаза смотрят на них, – при этой мысли слезы вновь защипали глаза Эрика, но его печаль уже не просилась наружу.

Большая комната хорошо прогрелась, отовсюду раздавались голоса, порой звучал смех, но он тут же обрывался, раздавалась и сердитая брань, матери отчитывали детей – все, как обычно, все, как всегда. Эрик глядел, как привычная жизнь течет рядом с ним, пусть и не затрагивая его самого, – все же это казалось надежным и утешительным. Он хорошо различал голоса людей, прибывших с Мерриком, в них еще слышалось горе, недавнее, глубокое, искреннее горе, у этих людей закипали на глазах слезы. Эрик устало вздохнул. Он разделял скорбь брата, но прошел уже целый месяц, и сам он уже смирился с утратой отца и матери. К тому же, в отличие от Меррика, он постоянно жил с ними под одной крышей, не отлучаясь в торговые походы, – ведь он, Эрик, был старшим сыном. С тех пор как он вошел в возраст, ему пришлось много ссориться с родителями, а они упрямо, бессмысленно запрещали ему жить так, как ему хочется. Память о тяжелых раздорах, криках, неистовом гневе, который порой вспыхивал в нем против матери и отца, несколько умеряли горе Эрика. Родители сердились, что у Эрика есть наложницы, Кейлис и Мегот, хотя с Кенной, сыном, рожденным ему Кейлис, они обращались довольно ласково. Всякий раз, когда Эрик терял терпение и бил Сарлу, отец с матерью брали ее под свое крыло. Да уж, у него было меньше причин сожалеть об их смерти, чем у Меррика, младшего сына, любимчика, которому к тому же не надо было безвылазно сидеть в Мальверне.