Государственная Девственница - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Первухина cтр.№ 23

– Антон, сядь!

Но Медлин стал буен. Он кинулся на Викентия и вцепился ему руками в горло, крича, что поганый доктор насилует его девушку и потому не дает им встретиться… На крики вбежали два санитара со смирительной рубашкой, оторвали Антона от Викентия, скрутили и поволокли в изолятор.

– Не колоть ему никаких лекарств! - задыхаясь, крикнул вслед санитарам Викентий.- Ни в коем случае! Я сейчас к нему зайду…

– Вы полагаете, здесь сработает ваш метод? - спросила Викентия Ванда Иосифовна, психиатр с пятидесятилетним стажем.- Случай-то запущенный…

– Отнюдь. Я наблюдаю здесь классический образчик эротомании. При должном подходе…

– Очень бы мне хотелось видеть в действии этот самый ваш подход,- подчеркнула Ванда Иосифовна последнее слово.- Я так и не поняла, чем вы воздействуете. Гипноз? Психопрограммирование? Какая-нибудь мануальная терапия, а?…

– У каждого профессионала - свои секреты,- отшутился Викентий и потер до сих пор саднившее горло.- Простите. Я уж пойду к этому эротоману. Ему сейчас вряд ли комфортно - в рубашке со связанными рукавами.

…Медлин встретил Викентия полным ненависти взглядом.

– Справился, да? - спросил он.- Сука!

– Антон, давайте договоримся сразу,- сказал Викентий.- Вы немедленно перестанете меня оскорблять…

– А я еще и не начинал!

– И не будете вести себя агрессивно, когда я развяжу вас.

– Буду!

– Отчего же? Что я вам сделал?

– Ты трахал мою девушку!

– Антон, вы это себе выдумали. И прекрасно знаете, что это чушь…

– Да? А почему же тогда она…

– Что она?

– Ко мне не приезжает…

– Антон, она вас не любит. Скорее всего.

– Ты-то откуда это знаешь, доктор? Что ты вообще знаешь о любви?!

– Только одно,- медленно, раздельно произнес Вересаев.- Любовью нельзя надоедать.

– Что?

– Так я развяжу вас?

Медлин механически подчинился Викентию. Глаза Антона затуманились каким-то сложным раздумьем. Наконец он спросил:

– А почему нельзя?

– Не знаю,- пожал плечами Викентий.- А как вы считаете?

– Я запутался,- покачал головой Антон. В глазах его ярость сменилась тоской - словно выключили огонь в комнате. Викентий плохо переносил такие взгляды - ему начинало казаться, что он лично в них виноват.

– Сядьте, Антон,- попросил он мягко.

– Куда? На пол?

– Да, и я тоже сяду. Напротив вас. Пожалуйста, смотрите мне прямо в глаза.

– Зачем? Вы что, будете меня гипнотизировать?

– Нет… Просто… Давайте посмотрим друг другу в глаза. Да, вот так… Не бойтесь, Антон.

– Я не боюсь!

– Вот и хорошо. Просто сидите и смотрите мне в глаза.

– Моргать можно?

– Моргайте на здоровье. Только не отводите взгляда. Хотя бы полминуты…

Викентий взглянул в глаза сидящего напротив него Медлина, вздохнул и мысленно представил ту картину, которую всегда рисовал себе в минуты, когда отчаяние грозило затопить с головой, но душа еще лелеяла какую-то надежду…

Это было небо - грозового, густо-чернильного цвета. Это небо пахло свежестью грядущего ливня. Облака в нем напоминали стены мощного средневекового замка. Стены двигались, стискивали сердце своей многотонной хваткой…

И тут в небо взмывала стая голубей. Они были белоснежными, как самый драгоценный фарфор, и столь же хрупкими на фоне почти черного неба. Но их серебряно блестевшие крылья взрезали мглу, стая летела круг за кругом, размывая черноту, как художник водой размывает пятно гуаши… И средневековые замки в небесах отступали, ветшали, рушились. И все заливала яростная синева - такая, как в апреле, когда воздух прозрачен и сладок до счастливых слез…

– Доктор, что у вас с глазами? - тихо пробормотал Антон Медлин. На его лицо лег золотой отсвет.

– Вы здоровы и счастливы, Антон,- не слыша вопроса, заговорил Викентий. Глаза психиатра будто источали расплавленное золото, а в комнате послышалось низкое приглушенное гудение и запахло воздухом грозы.- Вам не нужно никому навязывать своих чувств. Вы никому ничего не должны. И вам никто ничего не должен. Вы сможете жить в одиночестве. И тогда к вам придет та, которую вы сочтете достойной себя…

– Да,- выдохнул Медлин. В его глазах зажглось по золотой точке. Это было красиво и немного страшно.

– И еще. Вы будете помнить то, что я вам здесь сказал. Но то, что я сделал, помнить не будете.

– А что вы сделали?

– ВОТ ЭТО.

Гудение добралось до нестерпимо высокой ноты и оборвалось. После него тишина показалась просто рождественским подарком. Викентий утомленно прикрыл глаза. Но перед этим мысленно проводил своего последнего голубя…

– Доктор? - услышал он.- Вы в порядке?

Над ним стоял Антон Медлин и рассматривал Викентия, как диковинный вид хамелеона.

– Да, все нормально,- кивнул Викентий и поднялся.- Вы как себя чувствуете, Антон?

– Просто отлично! - просиял тот как новый гривенник.- Слушайте, доктор, значит, теперь я могу спать спокойно? И без таблеток?

– Разумеется.

– Вот спасибо. А то эта бессонница меня уже просто измотала. Стал нервным, раздражительным…

– Да, бессонница. Именно она вас так и терзала, подлая. Идемте. Я скажу сестре, чтобы она подготовила ваши документы к выписке.

– Спасибо, док!

… - Я никак не могу понять, господин Вересаев,- сказала много позже Ванда Иосифовна,- кто вы, гений или шарлатан?

– Того и другого понемногу,- вяло усмехнулся Вересаев.

Лечение «методом Алулу» все-таки здорово отнимало у него силы. Он вдруг возмечтал о том, чтобы можно было пойти в шумный бар, сесть там в самом глухом углу, заказать себе коктейль с вермутом и, потягивая его, наблюдать за тем, как все остальное человечество решает свои проблемы. И думать: я мог бы вас всех осчастливить, потому что все, что вам нужно,- это избавиться от самих себя. От своих страхов, пустых мечтаний, разочарований, мелких Любовей и любовишек, убогой веры, ничтожной надежды… И знать: никогда этого не будет. Человек не создан для счастья. Вот счастье - оно для человека создано. Только никто не знает, как к нему подступиться, чтобы взять все и сразу…

– Викентий Петрович, вам звонят.

– Спасибо.- Викентий взял трубку.- Доктор Вересаев слушает.

– Здравствуйте, это Нина. Ну, с проблемой лунатизма…

– Нина, я вас помню. Вы по какому поводу звоните?

– Я хотела спросить… Вы действительно собираетесь меня лечить?