Попробуй ее сжечь! - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Первухина cтр.№ 2

– У меня, – сказала Юля. – Тетя. Двоюродная.

– А-а, – непонятно протянула проводница. – Тетя – это хорошо.

– Странно вы как-то о Щедром говорите, – сказала проводнице Марина. – Что это вообще за город?

– Да город как город, – ответила проводница. – Небольшой, небогатый. Ну, со своими странностями, конечно. Мэр у них бывший, говорят, колдун был.

– Колду-у-ун? – протянула Юля. – Скажете тоже!

– Да врут, конечно, никакой не колдун. Но вообще странностей в городе много. Сами увидите.

– Да странностей в любом городе достаточно, – задумчиво сказала Юля. – Вы думаете, в Москве их нет или в Питере? Да сколько хочешь!

– Ладно, мы в купе пойдем, – сказала Марина. – А то что-то стоять холодно.

– Может, вам чаю принести? – встрепенулась проводница.

– Нет, спасибо, мы еще сок не допили. Пойдем, посмотрим – мыши наши не убежали?

Девушки вернулись в купе. Духота из него исчезла как по волшебству, свежий воздух, напоенный ароматами мокрой травы и полевых цветов, стоял в купе, как ваза с дорогим букетом.

– Ах, – потянула носом Юля. – Что за прелесть! Будто цветущей липой пахнет! И лилиями!

– Действительно, – озадачилась Марина. – Откуда тут быть такому аромату?

– Волшебство, – засмеялась Юля. – Ты же слышала: Щедрый – странный город.

Словно подтверждая слова Юли, в купе добавилось ароматов. Теперь пахло розами, флоксами, гиацинтами и еще какими-то неизвестными, но душистыми цветами.

– Ничего не понимаю, – заявила Марина, купаясь в ароматах. – Может, у тебя духи в чемодане пролились?

– Я не пользуюсь духами, – пожала плечами Юля, и загадка так и осталась неразгаданной, но от этого не менее прекрасной.

Это облако ароматов сопровождало девушек даже тогда, когда они пошли в вагон-ресторан. Они хотели заказать себе по скромному салатику и бутылочке пепси-колы, но чудеса продолжались. Официантка с лицом христианской великомученицы вмиг преобразилась, едва завидев Юлю и Марину, заулыбалась и засияла гостеприимством так, что девушки ощутили себя по меньшей мере герцогинями инкогнито.

– Мы бы хотели, – начала Юля, но официантка только игриво взмахнула наманикюренной ручкой:

– Сейчас всё будет! Мигом!

Девушки сели за столик. На нем как по волшебству (ах, опять это волшебство влезло!) клетчатая, в желтоватых неопрятных пятнах скатерть сменилась накрахмаленным белоснежным чудом. Следом за скатертью мигом сервировались закуски самого изысканного вида на самых изысканных тарелках…

– Юль, что это? – шепотом спросила Марина, но за Юлю ответила официантка:

– Это наше фирменное. Всегда подаем тем, кто прибывает в Щедрый.

– А откуда вы знаете… – Юля не успела договорить, как официантка уже исчезла в чреве вагона-ресторана, оставив на столе помимо закусок целую батарею из запотевших бутылочек кока-колы и минеральной воды.

– Чудеса, – повторились девушки и отдали должное еде и напиткам. Юля было заикнулась о деньгах, но тут из чрева вагона-ресторана донесся голос официантки:

– Не волнуйтесь, всё оплачено!

– Кем? – спросила Марина, а Юля сказала:

– Пойдем-ка отсюда.

Девушки вернулись в купе, и тут Марина задала Юле, что называется, наводящий вопрос:

– Юля, а точно твоя тетя – только преподаватель музыки?

– Ну… да. А что?

– А то, что с нами обращаются так, будто мы принцессы. Как минимум. Может, твоя тетя какая-нибудь крупногабаритная шишка, которую все знают и перед которой трепещут? Вот тебе повезло…

– Нет, – покачала головой Юля. – Такого просто не может быть. Смотри, а гроза, кажется, проходит.

Марина взглянула в окно. Тучи исчезали с неба, будто их стирали ластиком. Яркая, до рези в глазах синева заполняла пространство над поездом, вынырнувшим из грозы, как незадачливый купальщик выныривает из тинистого озерка. Под этой синевой, чистые, спокойные и прекрасные, как евангелисты перед крещением, стояли сосновые и пихтовые леса – от них невозможно было оторвать взгляд.

– Красота какая, – прошептала Юля. – Вот бы там погулять… Я таких лесов в жизни не видела.

– А вдруг там волки, – хмыкнула Марина. – И медведи. Ходят толпами. Ой, мама!

Постыдное для почти взрослой девушки «ой, мама» прозвучало потому, что поезд на какое-то мгновение замедлил свой стремительный бег. Даже, кажется, совсем остановился. И в этот невероятный миг из леса, слегка косолапя, вышел медведь и довольно бойко направился к поезду.

– Медведь, – слабо промолвила Марина. – К поезду пошел. По-моему, к нашему вагону…

– Н-ну и что, – храбро ответила Юля. – Может, это ручной. Его проводники приручили. Прикормили. Вот он и…

– А если он в наше купе залезет? – совершенно нерезонно предположила Марина, и тут в дверь купе деликатно постучали.

– Ай! – вскрикнула Марина. Вообще эта девушка имела склонность к незапланированным вскрикиваниям нервического свойства, поэтому ей в нашей повести отводится роль этакого греческого Хора, отвечающего за эмоциональное состояние той или иной картины.

Итак, Марина вскрикнула, Юля привычно шикнула на подругу и открыла дверь купе. И отступила внутрь, потому что ожидала увидеть проводницу, но вовсе не этого… хозяина лесов.

– Вы кто? – сурово спросила Юля. – Чего вы хотите?

Довольно плюгавого вида мужичонка, весь заросший бородой, в каком-то непонятном тулупе, вывернутом мехом наружу, забормотал:

– Значить, здрасте вам, деточки. Значить, лесничий я буду, значить, Потапом мене кличуть. Ты-то, востроглазая, племяшкой Анне Николавне будеши али как?

– Да, я племянница Анны Николаевны, – удивляясь, кивнула Юля.

– Оно мы заметимши. Запах, то исть, значить, глазки похожимши. Один в один. Так ты, деточка, передай-ко вот Анне Николавне травки. Она давно просимши…

С этими словами лесничий Потап протянул Юле подозрительного вида брезентовый мешок, легкий, но явно плотно набитый. От мешка действительно исходил терпкий запах сушеных трав.

– Анна Николавна знаить, от кого травки.

– Хорошо, я передам, – кивнула Юля, держа мешок на некотором расстоянии, словно он был мокрой кошкой, собиравшейся встряхнуться.

– Ну, значить, тады пошедши я, – потоптавшись, сказал лесничий Потап. – Вы, деточки, ежели увидите Патрона Кириллыча, привет ему передавайте. От меня, значить. А Анне Николавне поклон. И еще – вот чуть не забыл, голова еловая! – скажите Анне Николавне, что, значить, бальзам-то хорошо-от пошел. Помогаить, значить. Ну, всё.

И лесничий затопал к тамбуру, оставляя за собой след из еловых иголок.