Собственные записки. 1829–1834 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Муравьев-Карсский cтр.№ 8

Бурцов называет меня в заглавии начальником вспомогательного отряда, а себя начальником передового: выражения сии употребил он уже и в предыдущем рапорте своем, и сие заметил я только ныне при прочтении сих рапортов. Бурцову, в течение похода сего, как можно было заметить, было тяжело находиться под чьею-либо зависимостью, тем более после дела, им описанного в сем рапорте и важных последствий, от оного происшедших. Он опасался, кажется, чтобы слава сего дела не отнеслась к начальнику всей экспедиции, т. е. ко мне, тогда как он один совершил оное, перенеся на себя и всю опасность, и всю ответственность того затруднительного положения, в коем он находился, и в сем отношении я не могу похвалить его. Он знал меня коротко и не мог сего ожидать от меня. Ко мне не должно было относиться такое подозрение с его стороны: и правила мои, и давнишняя дружба наша не допустили бы меня до такого поступка. Ему принадлежит вся слава дела сего; она неотъемлема…

Сражение, которое он описывает, было ничтожное. Сие видно по числу раненых и убитых. При том же в деле была только одна или две роты; но не менее того, ожидать должно было гораздо большего, а бой, без сомнения, был невыгоден для Бурцова по местоположению, и людей его попятили назад; но он не терял духа. Впрочем, и силы неприятельские были не столь многочисленны, как он сие описывает; мне после говорили, что то не были турецкие войска, а большей частью жители Ацхверского уезда, собравшиеся из деревень по занятии турками предместий Ахалцыха и покушавшиеся разграбить ближайшие селения Карталинии, вероятно, в том предположении, что они не застанут сил наших в ущелье. Казаки уступили им верхнюю переправу; но как они встретили войска на нижней переправе, то вскоре и остановились; их было, как говорят, до 700 человек и большей частью без оружия. Может быть, предводительствовали ими посланные из турецкого осадного войска; покушения их были остановлены первыми выстрелами наших войск. Но, повторяю, в таких обстоятельствах Бурцов показал много духа и распорядительности, и его можно назвать защитником Карталинии и освободителем Ахалцыха. Он совершил истинный подвиг. Он ожидал на другой день опять нападения и готовился отражать оное, но сего не случилось.

1 марта я доносил корпусному командиру о том, что посылал набрать в горах 300 человек осетин.

Осетины, живущие в ущельях Кавказа, примыкающих к Карталинии, народ хищный и воинственный. Часть их повинуется нам и помещикам своим, далее же в горах они полагают себя свободными, а потому народ сей вообще зависит от свойств окружного начальника, от количества войск, которое мы имеем против них, наконец, от самых наших обстоятельств, и нельзя определительно назначить границу повинующихся нам осетин от неповинующихся, ибо она меняется по обстоятельствам.

В надежде, что мне удастся склонить из числа сих людей несколько сот хороших стрелков для следования с нами в Ахалцых, я послал к ним дворянина Алхазова; но осетины на предложение его не согласились, отзываясь неимением хлеба и тем, что и отцы их никогда не ходили на защиту Карталинии, и дело сие осталось без успеха. Осетины и после занимались иногда воровством, и в 1831 году Паскевич посылал против них экспедицию, что всегда изредка делалось из Гори, каковым средством и содержали их в некоторой покорности.

1-го числа марта, в вечернем приказании, было усилено движение вспомогательного отряда, коему велено идти без ночлегов, с одними привалами.

2-го числа я выехал из Худистава ^[23] и прибыл на ночлег в переправе. Проезжая через селение Казелы, я застал казачий полк Леонова, который выступал из своих квартир, и войскового старшину оного Грекова, всех их в полупьяном состоянии. Я поторопил их к выступлению. С частью же полка сего, находившеюся с Бурцовым, был войсковой старшина ^[24] Студеникин, донец старого века, молодец, храбрый, опытный и умный казак, который в сию экспедицию и в последующих за оною действиях отличился, был у меня с Бурцовым на особенном замечании и, выслужившись, получил чин подполковника и Георгиевский крест ^[25].

2 марта дал я, по случаю неисправного доставления продовольствия, вторично повеление окружному начальнику майору Ильяшенке.

«Обстоятельства, препятствующие успеху военных действий и происходящие от недоброй воли подчиненных ваших и упустительности людей, коим вы делаете поручения, заставляют меня предварить ваше высокоблагородие, что беспорядки сии могут иметь самые неприятные последствия; а потому, не сомневаясь ни сколько в деятельности и распорядительности вашей по исполнению воли начальства, я прошу вас взять самые строгие меры, дабы все требования были исполняемы с совершенною точностью, без всякого замедления. Из предметов сих главное состоит в доставлении фуража полковнику Бурцову, где бы оный ни находился. Ослушных чиновников, князей, дворян и крестьян, какого бы они звания и состояния ни были, изволите представлять ко мне, дабы с ними было поступлено по всей строгости законов. Завтрашнего числа к 10 часам утра прошу вас прибыть в Боржомский блокгауз для доставления мне изустно отчета во всем сделанном вами распоряжении к исполнению воли начальства».

Сие повеление подействовало. Число земских ратников стало увеличиваться, и когда я ехал Боржомским ущельем, то обгонял небольшие партии человек по 10 и 20 вооруженных мужиков, следовавшие под предводительством своих помещиков на присоединение к нашим войскам, так что мы сформировали полный пятисотный батальон из сих мужиков, который ходил с нами в экспедицию; мужики не разбегались, служили хорошо и возвратились по окончании всего в свои дома с богатой добычей. Собирание ополчения сего уподоблялось крестовому походу. Это было совершенное возобновление феодальной системы. В проезд мой через деревни Карталинии я старался собирать людей сих и платил им деньги; но так как я спешил и не мог долгое время сим заняться, то и не успел соединить их более 20 человек.

3 марта я переправился через Куру и прибыл к Боржомскому блокгаузу, где застал полковника Анрепа. Не зная, куда с ним деваться, я его отправил к Бурцову вперед, куда и Анненков поехал.

Сделав в блокгаузе некоторые распоряжения с окружным начальником для продовольствия, я поехал далее и прибыл ночевать к мостовому укреплению, где ночевал и казачий полк.

Я послал Бурцову 3-го числа следующее повеление:

«Усмотрев из донесения вашего высокоблагородия от 1 марта за № 58, что движением вашим оба берега Куры почти уже свободны от неприятеля, предлагаю вам, если соединитесь с Ацхверским гарнизоном, атаковать неприятеля, расположенного под Ахалцыхом в таком только случае, когда вы совершенно будете уверены в успехе: ибо всякая неудача, как вы и сами говорили в прежних донесениях своих, может повредить всей цели отряда, предназначенного к освобождению Ахалцыха, который может еще держаться. А потому полезнее полагаю, до моего прибытия с отрядом, ограничить действия ваши, согласно повелению г[осподина] корпусного командира, одною демонстрациею к сей крепости; по присоединении же к вам пионерного батальона, предписываю занять селение Ценис, между Ацхвером и Ахалцыхом, на левом берегу Куры лежащее, и удерживать оное пионерным батальоном до моего прибытия. На освобождение Ахалцыха идти не иначе, как в совершенной уверенности на успех, или в случае, если на крепость будет новый приступ».