Вечность - читать онлайн книгу. Автор: Мэгги Стивотер cтр.№ 71

— Нельзя обвинять человека в том, что он мог бы сделать, — вмешалась Грейс.

Я покосился на нее. Интересно, она сейчас думала о том же, о чем и я?

— Но это он натравил на Сэма тех двух волков с намерением причинить ему зло, — не сдавался Кениг.

— Не зло, — пробормотал я, отводя глаза.

— Я считаю то, что он сделал с тобой, злом, — очень серьезно произнес Кениг. — Вот ты, Грейс, стала бы подходить к чужим детям и кусать их?

Грейс поморщилась.

— А ты, Сэм? Не стал бы? Если мир ничего не знает об оружии, которое пустил против тебя в ход Джеффри Бек, это не делает его нападение менее вероломным,

В общем-то, я понимал, что он прав, но ведь речь шла о Беке, которого я знал, о Беке, который сделал из меня того, кем я был. Если, как считала Грейс, я являлся человеком добрым и великодушным, то это все благодаря Беку. Если он был таким уж чудовищем, значит, я тоже неминуемо должен был стать чудовищем по его образу и подобию? От меня никогда не скрывали обстоятельств, при которых я попал в стаю. Притормозившая машина, волки, гибель Сэма Рота, сына обывателей из Дулута, мать которого работала на почте, а отец — в какой-то конторе на непонятной для семилетнего мальчишки работе. Сейчас, оглядываясь назад с позиций взрослого, я понимал: нападение волков не было случайностью. И знал, что за ним стоял Бек. Это он срежиссировал все — слово «срежиссировать» говорило об умысле, и смягчить его было трудно.

— Он еще что-нибудь с тобой делал, Сэм? — спросил Кениг.

Я даже не сразу понял, что он имеет в виду. Потом вскинул голову:

— Нет!

Кениг лишь молча смотрел на меня с укором в глазах. Я ненавидел его за то, что он отнял у меня Бека, но еще больше ненавидел Бека — за то, что отнять его оказалось так просто. Мне хотелось обратно в мир, где все было либо черное, либо белое — и никаких полутонов.

— Перестаньте, — попросил я. — Пожалуйста, перестаньте. Прошу вас.

— Бек теперь волк, — мягко произнесла Грей. — Думаю, нелегко было бы привлечь его к ответственности, а если бы это вам и удалось, я считаю, что он и так уже отбывает свое наказание.

— Прошу прощения. — Кениг вскинул руки над головой, как будто я целил в него из оружия. — Отпечаток профессии. Ты права. Я просто… а, неважно. Сложно выкинуть эту историю из головы, если уж начал о ней думать. Вашу историю. Историю стаи. Хотите посмотреть на дом изнутри? Я сейчас открою, загляну туда на минутку. Нужно убедиться, что внутри не осталось ничего такого, за чем мои родные могли бы вернуться.

— Я лучше сначала пойду пройдусь, — пробормотал я. От облегчения, что Кениг именно такой, каким представлялся, я чувствовал себя опустошенным. Весь наш план казался таким шатким. — Если вы не против.

Кениг отрывисто кивнул. Вид у него все еще был виноватый. Он подергал ручку двери. Она послушно подалась, и он, не глядя на нас, вошел в дом.

Как только он скрылся внутри, я свернул за угол дома, а Грейс двинулась следом, предварительно стряхнув со штанины клеща и раздавив его ногтями. Я не имел четкого представления о том, куда собираюсь идти — просто прочь от дома, все глубже в лесную чащу, все идти и идти. Наверное, я хотел увидеть озеро. По дощатым мосткам мы удалились футов на триста от дома и углубились в заросли деревьев. Потом деревья сменились кустами и папоротниками. Я слушал пение птиц и треск ветвей у нас мод ногами. Солнце окрашивало местность в золотисто-зеленые тона. Внутри у меня все сжималось и маленький неподвижный, тихий комочек.

— Сэм, этот вариант может сработать, — сказала Грейс.

Я не смотрел на нее. Я думал о многих милях дороги, отделявших нас от дома. Дом Бека уже превратился в ностальгическое воспоминание.

— Это жуть, а не дом.

— Его можно привести в порядок, — не сдавалась Грейс. — Этот вариант может сработать.

— Я знаю, — сказал я. — Я знаю, что может.

Перед нами из земли выдавался массивный каменистый выступ; к нему вели узкие длинные скалы, плоские, как ступени. Грейс лишь на миг помедлила, прежде чем начать подъем. Я двинулся следом, и мы вдвоем остановились на небольшом пятачке высоко над землей, но все же недостаточно высоко, чтобы видеть вершины самых рослых деревьев. Лишь странное звенящее чувство, какое появляется, когда забираешься на высоту, ощущение, будто земля внизу еле заметно движется, свидетельствовало о том, что мы стали чуть ближе к небу. Я никогда не видел таких высоких сосен в Мерси-Фоллз. Одна из них склонялась почти к самой вершине уступа, и Грейс с изумленным выражением погладила шершавый ствол.

— Какая красота.

Не отрывая руки от ствола, она задрала голову, чтобы увидеть верхушку. Я не мог не любоваться ею, такой красивой она казалась с полуоткрытым от восхищения ртом, вытянувшаяся в струнку, как дома на этом скалистом уступе посреди лесной глуши.

— Тебя невозможно не любить, — сказал я ей. Грейс оторвалась от сосны и обернулась ко мне.

Она склонила голову набок, как будто я загадал ей загадку и она ломала голову над ответом.

— Почему у тебя такой грустный вид?

Я сунул руки в карманы и стал разглядывать землю у подножия скалы. Если присмотреться хорошенько, зелень там была десятка различных оттенков. Волком я не обратил бы внимания ни на один.

— Мы нашли место. Но сделать это придется мне, Грейс. Так хочет Коул. Мы не сможем переловить всех волков капканами, а чтобы загнать их, у нас недостаточно рук. Единственная возможность — привести их из Пограничного леса сюда, но вести должен волк с подобием человеческого чувства направления. Я хотел, чтобы это сделал Коул. Я думал о том, что, если бы в мире все было справедливо и логично, это его дело. Ему нравится быть волком; это его наука, его игрушки. Если бы жизнь была справедливой, это он вывел бы их из Пограничного леса. Но нет. По его словам, в волчьем теле он не может вспомнить ничего из своей человеческой жизни. Пытался, но не получается.

До меня доносилось дыхание Грейс, медленное и затаенное, однако она ничего не сказала.

— Но ты даже не превращаешься больше в волка, — произнесла она наконец.

У меня был на это ответ. Не допускающий ни тени сомнения.

— Коул может превратить меня обратно в волка. Грейс вытащила мою руку из кармана и сжала мои согнутые пальцы. Я ощутил, как легко и мерно бьется у нее на запястье жилка.

— Я уже начал воспринимать все это как данность, — произнес я, водя пальцем по ее ладони. — Уже начал думать, что мне никогда больше не придется пройти через это снова. Мне стало нравиться быть тем, кто я есть.

Я готов был рассказать ей, как не хочу снова становиться волком и даже вспоминать о превращении. Рассказать о том, что я наконец-то начал думать о себе в настоящем времени, воспринимать жизнь в ее непрерывном течении, а не урывками между превращениями. Но я боялся, что голос подведет меня. И от высказанного вслух признания моя задача не становилась ни на йоту легче. Поэтому я промолчал.