Перерастая бога. Пособие для начинающих - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Докинз cтр.№ 36

Давайте вернемся к нашим гепардам и посмотрим, каким образом природа берет на себя обязанности фермера, садовника или заводчика. Обладающий мутантным геном детеныш вырастает, и его слегка удлиненные когти помогают ему бегать немножко быстрее. А значит, он ловит больше добычи, и, следовательно, его детеныши лучше питаются, имея больше шансов выжить и обзавестись собственным потомством. Некоторые из этих потомков — внуков нашего мутанта — унаследуют его мутантный ген, то есть и они, когда вырастут, будут иметь когти чуть-чуть длиннее среднего. В силу чего скорость бега у них тоже возрастет, и потому их потомство — правнуки исходного мутанта — снова окажется более многочисленным. И так далее. Как если бы селекционер целенаправленно отбирал самых быстроногих особей для разведения. Но только никакого селекционера нет. За него все делает выживание. Дальнейшее представить нетрудно. По мере того как поколения сменяют друг друга, мутировавший ген встречается в популяции все чаще и чаще. В конце концов наступает момент, когда этим геном обладает почти вся популяция гепардов. И все они бегают чуточку быстрее своих предков.

Теперь усиливается давление на газелей. Скорость их бега не вполне одинакова. Ни одна газель не может бежать так быстро, как гепард, но некоторые газели бегают быстрее прочих, и именно они чаще избегают опасности быть съеденными. Это увеличивает для них возможность выжить, чтобы оставить потомство. А их детенышам передаются гены быстрого бега. У генов медленного бега больше шансов очутиться в желудках гепардов, леопардов и львов и, следовательно, меньше шансов попасть в будущие поколения газелей. Если — снова благодаря случайному искажению какого-нибудь уже существующего гена — появится новый мутантный ген, помогающий газелям бегать быстрее, то он распространится в газельей популяции точно так же, как и вышеописанная мутация у гепардов. Это изменение может касаться формы копыт. Или анатомии сердца. Или быть глубоко запрятанным в тонкостях биохимии крови. Подробности здесь несущественны. Любой ген, каким угодно путем способствующий выживанию газелей, будет передан их потомству. Таким образом, этот ген, как и в случае с мутантным геном гепарда, в конечном итоге распространится в популяции и станет всеобщим. С течением поколений и гепарды, и газели — и охотники, и дичь — будут бегать немного быстрее. Тогда можно будет сказать, что и с теми и с другими произошло эволюционное изменение.

Я люблю метафору гонки вооружений. Разумеется, отдельно взятый гепард в буквальном смысле гонится за отдельно взятой газелью. Но это не гонка вооружений. Это просто гонка, которая довольно быстро завершается победой либо гепарда (прием пищи), либо газели (спасение). Гонки вооружений протекают медленнее: на эволюционной шкале времени, а не в масштабах жизни конкретных гепардов и газелей. Ведутся они между видами: газели против гепардов (а также львов, леопардов, гиен, гиеновидных собак). Результатом такой гонки, если смотреть на крупной эволюционной временнóй шкале, становится усовершенствование. Имеется в виду усовершенствование оснащения, необходимого для выживания: увеличение скорости бега у будущих поколений, улучшение строения ног, укрепление выносливости, оттачивание способности уворачиваться, повышение восприимчивости органов чувств, чтобы лучше отслеживать хищников или добычу, изменение биохимических свойств крови, позволяющее быстрее доставлять кислород к мышцам.

Здесь — точно так же, как и в нашей человеческой жизни, — ничто не достается даром. За усовершенствования приходится платить. Для увеличения скорости бега требуются более длинные ноги с менее массивными костями. Расплатой за это будет повышенная вероятность сломать ногу. Путем селекции люди вывели скаковые породы лошадей, бегающие с такой скоростью, какой естественному отбору никогда не удавалось добиться. Однако длинные и стройные ноги скаковых лошадей более подвержены переломам. Представьте себе, что произошло бы, если бы гонка вооружений, направленная против саблезубых тигров, заставила диких лошадей бегать со скоростью современных спортивных пород. В таком случае наиболее быстрым особям с их длинными ногами и тонкими костями легче удавалось бы убежать от хищника. Но в то же время они бы чаще ломали ноги, сразу становясь для тигров легкой добычей. Поэтому в реальности следует ожидать, что гонка вооружений приведет к компромиссу: дикие лошади будут бегать быстро, но все же медленнее скаковых пород, выведенных человеком. Так оно и вышло на самом деле. Нет ничего удивительного в том, что современные скаковые лошади действительно часто ломают ноги. После чего их, как это ни трагично, пристреливают.

Гонку вооружений сдерживают не только переломанные ноги и тому подобное. Важны и экономические ограничения. Производство мышц, необходимых для быстрого бега, обходится недешево. Мускулы создаются из пищи, которую можно было бы инвестировать во что-нибудь другое — например, в молоко для детенышей. Те гонки вооружений, что ведут между собой люди, тоже обременительны для экономики. Чем больше денег вкладываешь в бомбардировщики, тем меньше их останется на истребители. Не говоря уже о больницах и школах.

Давайте рассмотрим, какие экономические вычисления приходится делать растению — скажем, картофелю. Растение — хороший пример, поскольку в случае с газелью, гепардом или лошадью можно поддаться искушению и подумать (ошибочно), будто они производят расчеты в собственной голове, но всерьез представлять себе растение, занимающееся арифметикой, не станет никто. А об осознанных вычислениях речь сейчас ни в коем случае не идет. Нечто аналогичное им проводит естественный отбор на протяжении многих поколений. Итак, вернемся к картофелю. Он имеет в своем распоряжении ограниченную сумму «денег». Под деньгами здесь понимается энергия, получаемая в конечном итоге от солнца, которая обращается в такую валюту, как сахар, и зачастую запасается в виде крахмала — допустим, в картофельном клубне. Растению необходимо потратить некоторое количество своих средств на листья (чтобы улавливать солнечный свет и зарабатывать больше). Что-то придется израсходовать на корни (ради добычи воды и минералов). Что-то — на подземные клубни (финансовые сбережения на будущий год). А какую-то сумму выделить на цветки (привлекающие насекомых, чтобы переносить пыльцу на другие растения картофеля и распространять гены — в том числе гены разумного расходования средств). Картофель, ошибшийся в своих «вычислениях» — к примеру, сделавший недостаточно запасов в клубневой копилке, — будет менее успешен в передаче своих генов потомству. Из поколения в поколение растения, производящие неправильные расчеты, становятся в популяции все малочисленнее. А это значит, что все более малочисленными становятся те гены, которые отвечают за ошибочные финансовые выкладки. Так называемый генофонд популяции постепенно заполняется генами хороших экономических решений.

Теперь, уяснив себе на примере картофеля, что осознанные вычисления тут ни при чем, мы можем спокойно вернуться к газелям и поговорить о том, как приходится уравновешивать свои расходы им. В деталях это будет отличаться, но основные принципы все те же. Газелям следует остерегаться гепардов и львов. Им необходимо испытывать страх. Им необходимо смотреть во все глаза. А также нюхать «во весь нос» — они нередко обнаруживают опасность при помощи обоняния. Однако, и это существенный момент, также им приходится тратить много времени на еду. В пересчете на массу растительная пища менее сытна, чем мясная, поэтому травоядным животным — тем, кто, подобно газели или корове, питается исключительно растениями, — есть нужно практически постоянно. Чересчур пугливая газель, то и дело пускающаяся наутек при малейшем намеке на опасность, не будет успевать наедаться. На африканских равнинах иногда можно наблюдать, как антилопы и зебры щиплют травку прямо перед носом у львов, которых прекрасно видят. Они постоянно начеку, чтобы не прозевать, если львы вдруг изъявят намерение поохотиться. И тем не менее продолжают пастись. Естественный отбор, действуя в течение многих поколений, добился тонкого равновесия между излишней (грозящей недоеданием) и недостаточной (грозящей съедением) пугливостью.