Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019 - читать онлайн книгу. Автор: Кира Долинина cтр.№ 139

Дальше – больше. В саду выросло аж восемь фонтанов, несколько убийственных в своей новизне павильонов, дедушка Крылов, хоть и остался на месте, высится посреди богатого боскета, в боскеты упрятаны и многие другие новые развлекательные точки притяжения музейного и фонтанного толка, на западной аллее выстроили длиннющую крытую галерею – берсо, вещь красивую, но в наших широтах довольно выспренную. Газоны, о смерти которых столько говорилось перед началом работ, и поныне клочковаты, благо теперь почти не видны за заборами и шпалерами. Статуи все заменены копиями (оригиналы отправились в музей) – материал, из которого они сделаны, белоснежен до одури, никакому мрамору не снилось.

Это если без подробностей. Уверена – такой сад очень понравится туристам и детям. То есть тем, чья историческая и культурная память не имеет никаких отметок на этом месте. В этом саду солнечнее, веселее, много аттракционов, отличные скамейки и целехонькие статуи с не отколотыми еще вандалами носами. Местному же населению и примкнувшим к нему почитателям старого Петербурга могу только посочувствовать. И дело даже не в том, что с исторической точки зрения «реконструкторы» наворотили дичайшую мешанину, соединив то, что вместе здесь никогда не сосуществовало, усреднив все леблоновские, елизаветинские, екатерининские и более поздние «садовые затеи» согласно своим представлениям о прекрасном и богатом. Дело в том, что тот, заросший и неприбранный, Летний сад, единственный из парков Петербурга для многих поколений, был абсолютно приватным пространством. Личное (романтическое, ностальгическое, истеричное, в стихах и прозе, в страстях и в тоске одиночества, любое) здесь всегда было важнее общего (архитектурного, прозрачного, ясного, утонченного, высококультурного). В доказательство этого тезиса совершенно не нужно приводить сотни поэтических строк про Летний сад. Достаточно обернуться и вспомнить. Каждому свое. Такова была магия этого места. Ее больше нет.

20 сентября 2012

Гвардия ленинградской торговли

Дом ленинградской торговли (ДЛТ) открылся после реконструкции

По правде говоря, никогда этот магазин (ил. 36) не был самым роскошным магазином города. Роскошными были другие – маленькие, большие, с гербами и без, но этот стал любимым.

Несмотря на более чем убедительный декор снаружи и внутри, строили здесь, на бывшей земле петровского вельможи и даже царского сродственника Артемия Волынского, универсальный магазин не столько помпезный, сколько современный и практичный. До 1907 года, когда два соседних участка на углу Большой Конюшенной улицы и Волынского переулка купило Гвардейское экономическое общество, здесь был извозчичий дом и дешевые «Волковские номера», в которых кто только не останавливался, но краеведы упоминают прежде всего Глинку и Салтыкова-Щедрина. Не самое презентабельное было место. Гвардейские администраторы были людьми рациональными, они оценили в этом участке близость не столько к резиденциям императорской фамилии, сколько к многочисленным военным зданиям – штабам и казармам.

В 1907 году был объявлен международный конкурс, на который было представлено двадцать пять проектов. Но, как это у нас водится, даже из четырех награжденных вариантов ни один организаторов полностью не устроил, и главным архитектором строительства был просто назначен один из конкурсантов-победителей, Эрнест Виррих, с проектом, в котором были использованы идеи инженера Иосифа Падлевского; потом к работе присоединились еще и другие мэтры. Виррих к тому времени был уже заслуженным строителем зданий нижегородской Всероссийской выставки, Успенского собора в Омске, Политехнического института в столице и, что гораздо важнее, особняка самого Сергея Юльевича Витте на Каменноостровском проспекте. Удачное строительство здания для Гвардейского экономического общества принесет ему потом еще несколько отличных заказов, среди которых ставший образцом многоквартирного дома новейшего времени жилой комплекс Бассейного товарищества собственных квартир на углу улицы Некрасова и Греческого проспекта. Сделавшийся при большевиках страшенным коммунальным клоповником, этот дом до последнего держал лицо и до сих пор незыблемо стоит памятником тому, какими могли бы быть петербургские новые районы, да не стали.

Здание будущего ДЛТ строила немецкая фирма, и строила, надо сказать, по самым новым технологиям: это был один из первых в России проектов с монолитным железобетонным каркасом; фундамент был сделан в виде сплошной плиты, с которой жестко соединены несущие конструкции; гигантский атриум перекрывался тройным прозрачным покрытием из стекла с вплавленной в него металлической сеткой; торговые галереи, опоясывающие атриум, опирались лишь на железобетонные колонны высотой в три этажа. Строили очень быстро – основной каркас соорудили за пять месяцев, а открыли магазин спустя всего лишь полтора года после закладки – 7 декабря 1909 года.

К этому моменту в столице империи уже вовсю шла торговая революция. Главной ее жертвой должны были стать свободно плавающие цены «с запросом», еще на рубеже веков принятые не только на рынках и в лавчонках, но и во вполне солидных магазинах. Крупные магазины в центре города выставили парижское prix fixe на свои щиты. На самом деле, конечно, это правило не всегда соблюдалось – опытные приказчики своих провинциальных жертв с толстым кошельком узнавали сразу, но постепенно новая манера торговать привилась. Второй победой прогресса стала внятная реклама – моду задал Гостиный двор, где покупателей заманивали в дорогие магазины светящимися в вечной темноте петербургской зимы витринами. Однако настоящим двигателем торговли все-таки оставалось сарафанное радио и любезность приказчиков. Офранцуженный шепоток напомаженных приказчиков с галантерейными манерами и знание всех причуд постоянных клиентов действовал завораживающе. Так было до появления «гвардейской экономки» – универмага Гвардейского экономического общества.

Ничего подобного Гвардейской экономке Петербург тогда не знал – универсальный магазин, где не выходя на улицу можно было купить, как уверяют историки петербургского быта, достопочтенные Засосов и Пызин, практически все возможное: от продуктов питания до музыкальных инструментов, от офицерского обмундирования до снаряжения для лошадей, можно было заказать платье, приобрести заграничные предметы роскоши. «Народу в универмаге бывало много, товар первоклассный, цены не выше, чем в других магазинах». Прийти туда мог каждый, но особые привилегии имели члены общества, гвардейские и флотские офицеры, которые в конце года получали доход от собственных покупок в универмаге.

Популярность нового магазина была огромной. Позакрывались многие близлежащие лавки, очевидный отток покупателей был заметен в Гостином. Особым шиком стало не ходить в «гвардейскую экономку», покупать почти то же самое, но эксклюзивное, именное, из рук знаменитых мастеров. В «Записках кирасира» Владимира Трубецкого есть изумительное описание того, как он в 1912 году закупал свою первую экипировку перед производством в офицеры. Непростое это было дело. Долгие ежедневные посещения великого военного портного Норденштрема, который даже из кривоногой коряги мог сделать статного франта. Потом знаменитый магазин «офицерских вещей» Фокина – у него закупалась походная и парадная амуниция в виде всевозможных парадных портупей и виц-портупей, золотых кирасирских перевязей, серебряных лядунок, трехцветных шарфов, кобур, погон, эполет, краг, перчаток и темляков палашных и шашечных. У Фокина же специально мастерилась позолоченная офицерская каска на голубой шелковой подкладке, пригонялись золотые кирасы, покупались палаш, шашка и шпага с клинками фигурной стали и, конечно, «знаменитые фокинские фуражки, которые делались только на заказ и которые признавались в гвардейской кавалерии квинтэссенцией хорошего тона». Покончив с заказами у Фокина, будущий офицер устремлялся к не менее знаменитому сапожнику, заказывая у него «парадные сапоги, сапоги обыкновенные строевые и всевозможные штиблеты, парадные, бальные, лаковые и „обыкновенные“, которые тоже были необыкновенны, ибо были творением не столько сапожника, сколько истинного художника».