Имя мое легион - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Климов cтр.№ 92

Внизу примечание красным карандашом:

«Положение более безвыходное, чем в романе Сартра „Без выхода“. Характерно, как в семье повторяется тот же самый цикл – как карма».

И опять почерк показался Нине до странности знакомым.

Затем шли всякие данные о странной дружбе между семейством Миллеров и семейством князя Шаховского. Как в молодости Милиция Ивановна была близка, очень близка с княжной Зинаидой Гершелевной Шаховской. Кукушкины яйца князя Шаховского: кисейная барышня и криптоеврейка, лесбиянка и садистка, зачитывавшаяся романами Чарской, воспитанница института благородных девиц, которая пошла работать в ЧК и стреляла там людей, а потом попала в Сибирь и стала княжной Сибирской. А теперь просто полусумасшедшая старая дура, живущая на чердаке в Березовке.

Пока мама Миллер лесбиянила с княжной Шаховской, папа Миллер педерастил с колченогим князем Шаховским. Тоже криптоеврей. Этот вундеркинд с трудом окончил школу для дефективных, потом выдавал себя за героя Перекопа, пока не попал в Сибирь и стал князем Сибирским. Вот этот французский четырехугольник очень легко маскировался просто дружбой между двумя семьями. Правда, все это было в молодости. А теперь князь Шаховский-Сибирский просто колченогий старый придурок.

Внизу приписка красным карандашом:

«Вот цена того успеха, который обещает князь мира сего, имя которому легион, и который есть лжец и отец лжи».

В папке лежала также серия фотографий, снятых секретной камерой, где Нина была сфотографирована со всеми своими лесбийскими подругами в самых интимных позах. Тут и Лиза Шварц-Чернова, теперь княгиня Горемыкина-Оболенская. И Фуфочка из дома чудес. И даже блудница Магдалина. А позы такие, что похлеще, чем в самых лучших порнографических журналах.

Когда Нина закончила листать свой антироман, она чувствовала себя так, словно ее раздели догола. На папке стоял штемпель «13-й отдел КГБ». И она понимала, что возражать и сопротивляться бесполезно: в 13-м отделе, который занимается санитарно-политической профилактикой, ее раздавят как тифозную вошь.

Затем ее отправили на медицинскую комиссию, где ее действительно раздели догола. Врачи в белых халатах, из-под которых выглядывала форма КГБ, делали пробу крови, пробу эпидермиса кожи, каковым путем теперь проверяют на гомосексуальность, и еще целую кучу проб и анализов, включая и подробнейший гинекологический осмотр. Потом ее фотографировали анфас и в профиль, как для криминального альбома, и даже сняли отпечатки пальцев.

После всех этих процедур ведьму Нину посадили в лифт к отвезли на верхний этаж. Большая комната, где до самого потолка идут панели из какого-то редкого дерева. Вместо обычных портретов вождей по стенам висят картины древних храмов майя и ацтеков, ритуальные маски индейцев, чучела диковинных тропических животных. Полки с книгами и мягкие кожаные кресла. Комната походила на уютный кабинет профессора антропологии.

А за большим письменным столом человек в генеральской форме КГБ. Когда Нина посмотрела в лицо генерала, ей показалось, как в тумане, что он похож на Бориса Руднева. Но это был совсем другой человек. Форменная серо-голубая рубашка с черным галстуком. Вокруг рта залегли тяжелые складки. На плечах генеральские погоны со скрещенными топориками техслужбы КГБ. А на столе личное дело Нины. И холодное отвращение в глазах.

– Что ты стоишь, как соляной столб? – сказал генерал. – Садись.

Не ожидая ничего хорошего, Нина осторожно присела в кресло. Генерал постучал карандашом по папке с ее личным делом:

– Итак, ведьму Нину поймали с поличным. И высылают за границу. А я человек сентиментальный. Вот я и решил попрощаться.

– Борис, ведь я говорила тебе, что я большая дрянь. Но всего этого, – она кивнула на серую папку, – этого я и сама не знала…

– Итак, Нине фон Миллер не нравится ее родословная? Но я могу это переменить. Как прощальный подарок.

– Ты переменишь мне документы?

– Нет, дело немножко сложней. – Генерал играл пальцами по столу. – Когда-то ты рекомендовала мне послушать оперу Галеви «Жидовка». Ты помнишь, в чем там дело?

– Да, немножко… У какого-то средневекового графа цыгане украли ребенка. Потом, когда граф уже состарился, ему говорят, что местный раввин знает, где его ребенок. Но раввин молчит. Тогда граф приказывает инквизиции арестовать единственную и любимую дочь раввина. Но раввин молчит. Тогда эту дочь сжигают на костре. Граф говорит: «Ну а теперь ты скажешь, где мой ребенок?» Раввин показывает на догорающий костер и говорит: «Вот она – твоя дочь!»

– Да, поскольку Галеви сам еврей, то он это дело знает. А дело это заключается в том, что евреи, будучи самым дегенеративным народом на земле, частенько берут приемных детей – и потом выдают их за своих. И эта опера «Жидовка» навела меня на мысль…

Генерал сидел и задумчиво листал личное дело Нины.

– Одна сестра твоей матери, Агнесса Ивановна, родилась калекой с искривленным позвоночником. Замужем не была. Ребенок сделан путем непорочного зачатия, но дочка Катя, твоя кузина, родилась косоглазая. Вторая сестра твоей матери, Диана Ивановна, замужем, но брак бездетный. А твоя мать вышла замуж за беглого еврея-выкреста. У твоего отца-еврея есть еще брат, который женат, но брак бездетный. Характерная картина засыхающего семейного дерева.

Нина судорожно сдвинула брови. Генерал откинулся в кресле, закурил трубку и тяжело вздохнул.

– Чтобы выправить твою родословную, мне придется воскресить мертвых. Помнишь кукушкины яйца князя Шаховского? Ведь и в этой семье тоже один из вариантов оперы «Жидовка». Но дело вот в чем: ты говорила, что у колченогого князя Шаховского-Сибирского когда-то был романчик с женой одного офицера НКВД. Когда офицер это узнал, то жену он застрелил, а этого хромого идиотика и его сестрицу Зинаиду Гершелевну загнал в Сибирь. Помнишь?

– Да…

– Гак вот, недавно я допросил эту Зинаиду Гершелевну. Как я и ожидал, роман с женой офицера был не у князя Сибирского, а у его сестрицы, которая тогда была генералом НКВД. Лесбийский роман. Но когда я нажал на Зинаиду Генриховну, то я узнал еще кое-что. Скажи, ты единственный ребенок у твоих родителей?

– Да…

– Так вот… Сначала у твоей матери было двое мертворожденных детей. А третий был монголоидным идиотом, который тоже вскоре умер.

Нина отвернулась и смотрела в окно. Там ярко светило солнце и откуда-то издалека доносились гудки автомобилей.

– Тогда твои родители решили взять приемного ребенка. Поскольку детские дома тогда входили в юрисдикцию НКВД, то они обратились за содействием к Зинаиде Герше-левне. А Зиночка просто взяла и отдала им ребенка убитой жены того самого офицера.

В голосе генерала звучали усталость и горечь. Нина настороженно повернула голову:

– Так, значит, я приемный ребенок?

– Да… Этот ребенок жил у родителей жены в Березовке. Но они не любили этого ребенка, так как считали его отца убийцей их дочери. Поэтому они охотно отдали ребенка Зиночке, а отцу сказали, что он умер от воспаления легких. Работая в НКВД, Зиночка замела все следы – свидетельство о смерти, похороны и так далее… А теперь она мне во всем этом призналась.