Эксперименты империи - читать онлайн книгу. Автор: Паоло Сартори, Павел Шаблей cтр.№ 37

Страница

В 1857 г. В. В. Григорьеву было поручено довести до конца работу специальной комиссии, изучавшей материалы И. Я. Осмоловского. Рассмотрев содержание сборника, Григорьев не только выступил против его публикации, но и раскритиковал работу людей, приложивших усилия к проверке материалов. Считая, что сборник противоречит текущим правительственным задачам ^[430], так как отражает не «исконно киргизские обычаи», а положения «магометанского шариата» ^[431], Григорьев настаивал на фундаментальности разграничения адата и шариата ^[432]. Он еще раз напоминал правительству, что публикация сборника может стать «доныне» неведомым шагом «к утверждению магометанства в степи» ^[433] и препятствовать «улучшению со временем общественного и нравственного быта киргизов» ^[434]. Все же Григорьев не оставлял надежды подогнать материалы сборника под «правильную» концептуальную схему и ставил в известность оренбургского и самарского генерал-губернатора А. А. Катенина о своем желании лично заняться этим вопросом. Однако ручаться за успех дела он не был готов, отмечая, что «очищение (курсив наш. — П. Ш., П. С.) составленного комиссией труда от магометанского элемента, которым он пропитан, требует и значительного времени, и нескольких поездок в степь» ^[435]. Времени для нового масштабного проекта у него так и не нашлось. Из письма нового оренбургского и самарского генерал-губернатора А. П. Безака следует, что В. В. Григорьев в 1861 г. все еще не приступил к работе над сборником ^[436]. Как известно, уже на следующий год он оставил Оренбург для продолжения академической карьеры в Санкт-Петербурге ^[437].

Не сумев отредактировать сборник Осмоловского в желательном идеологическом ключе, Григорьев не пожелал выпустить его из-под своего контроля. Вероятно опасаясь, что в его отсутствие новая администрация в Оренбурге может реанимировать идею публикации сборника, В. В. Григорьев захватил его в Санкт-Петербург вместе с другими бумагами и хранил вдали от посторонних глаз. Этот беспрецедентный для государственного служащего шаг — изъятие из делопроизводства официального документа (подготовленного по поручению ОПК сборника права, обсуждавшегося разными административными инстанциями) и сокрытие его — объясняется особым значением, которое Григорьев придавал этому документу, считая, что он может причинить «в неумелых руках» вред России. Титульный лист, предваряющий рукопись обнаруженного нами сборника, содержит приписку: «Василий Васильевич всячески оберегал эту рукопись и придавал ей видное значение, но в то же время, заботясь о благе России, держал ее под спудом в виду неоднократности уже случаев, когда наши чиновники-администраторы, не поняв дела, вводили разные антипатриотические меры» ^[438].

Серьезность отношения Григорьева к сборнику Осмоловского объясняет, почему не были обнаружены какие-либо копии или черновые записи сборника в архивах оренбургской администрации. Вероятно, они были уничтожены или вывезены самим Григорьевым. Такой шаг сделал эту часть наследия И. Я. Осмоловского недоступной не только для его современников, но и для коллег-потомков. Например, А. И. Макшеев в конце XIX в. в своих воспоминаниях об И. Я. Осмоловском сообщал, что «этот замечательный труд остается до сих пор погребенным в архивах» ^[439].

Справедливости ради надо признать, что идеологические соображения В. В. Григорьева были не единственным фактором, определившим судьбу сборника И. Я. Осмоловского. Осознание к 1840‐м гг. принципиального различия между адатом и шариатом (пусть и существующего главным образом в теории) было использовано разными группами внутри имперской администрации и разными социальными элементами в Степи в ходе многочисленных конфликтов интересов. Совершенно очевидно, что взгляды чиновников Санкт-Петербурга и Оренбурга на судьбу казахского обычного права расходились. Министерство иностранных дел пыталось ускорить кодификацию казахского обычного права, рассматривая эту реформу в качестве основы для новых проектов по преобразованию административной и судебной системы (с этой целью в Оренбург в 1846 и 1848 гг. и были направлены чиновники Азиатского департамента МИД Л. д’Андре и И. Я. Осмоловский). Полагая, что Казахская степь еще не готова к административной и юридической интеграции в составе империи, Н. И. Любимов, вице-директор Азиатского департамента МИД, предлагал создать для разбора исков казахов при султанах-правителях специальный совет с большими полномочиями, в котором будут заседать в основном старшины, а не бии ^[440]. Однако служащие Оренбурга опасались, что эта реформа сделает их заложниками «Положения об управлении оренбургскими киргизами» 1844 г., параграф 60 которого гласил: «киргизы, если пожелают, могут между собой разбираться словесным мировым судом при Пограничной комиссии; в противном случае комиссия разбирает оные, применяясь к киргизским обычаям и с возможным упрощением законодательства…» ^[441]

Страница